Об анархизме. Преимущества анархии перед демократией.
01
Анархия – отсутствие не порядка, а власти
(принуждения). Ничто не мешает анархистам добровольно объединяться,
вырабатывать правила, выбирать местных руководителей – и подчиняться
этим правилам и людям. Критерий: такое подчинение должно быть
добровольным.
02
Можно возразить, что
добровольное подчинение – это оксюморон, внутренне противоречивая
логическая конструкция. На самом деле, никакого противоречия здесь нет.
Каждый день мы принимаем решения, которые нас в чем-то ущемляют – но в
чем-то и улучшают нашу жизнь. Когда мы утром заставляем себя идти на
работу – мы ущемляем себя. Но делаем это добровольно, понимая
необходимость. Когда мы не можем перейти дорогу на красный свет – это
тоже принуждение, но мы на него соглашаемся, понимая его разумность и
необходимость.
03
Теперь возникает вопрос о
тирании. Подчинение авторитарному правительству – тоже, строго говоря,
добровольное. Ведь всегда можно уйти в горы, как Че Гевара, и бороться
с режимом.
04
Истина, как обычно, лежит
посередине: подчинение можно считать добровольным, если отказ от него
не влечет репрессий. С этой точки зрения, власть должна удовлетворять
двум требованиям: контроль и консенсус.
05
Когда
избиратель заинтересован в контроле своего представителя? Тогда, когда
этот представитель ему реально может принести пользу. Понятно, что
типичный парламентский представитель, скажем, от ста тысяч человек
бесполезен для каждого из них в отдельности. Он не знает своих
избирателей. Более того, отдельный избиратель для него вообще не имеет
значения – он апеллирует к группам. Соответственно, в контроле такого
представителя никто не заинтересован – просто в силу безразличия.
06
Да
и при желании его невозможно было бы контролировать: представитель
огромного числа людей занимается множеством вопросом, согласует
интересы различных групп. По определению, нужно встать на его место,
чтобы видеть ситуацию так же, как он. К тому же, с момента избрания он
отделен не только своего рода классовым барьером, но и территориально –
он уже не живет рядом со своими избирателями, а зачастую даже избегает
их, более ориентируясь на общение со своими коллегами и партнерами по
бюрократическому классу.
07
Максимальный масштаб,
на котором еще возможен контроль – один представитель от нескольких
сотен человек. Они обычно проживают рядом, имеют сходное имущественное
положение, интересы (в смысле того, что им нужно от государства) и т.п.
Они знают своего представителя и не утрачивают с ним связи.
08
При
размере ассамблеи, допускающем согласование решений, в пределах 50-100
представителей, максимальный размер самоуправляемой общины – 20-50
тысяч человек.
09
Автоматически, речь идет о
ликвидации центральной и региональной власти. Именно поэтому мы
избегаем критиковать конкретных руководителей: сами посты должны быть
упразднены. Проблема в должности, а не в человеке. Если бы место
руководителя государства заняла мать Тереза, через неделю она бы уже
погрязла в тех же пороках, что и латиноамериканский диктатор. Именно
поэтому практически во всех странах присутствует коррупция высших
этажей власти – хотя занимающие их индивидуумы сильно отличаются и даже
часто воюют между собой.
10
Таким образом,
масштабная централизованная демократия не обеспечивает контроля над
представительской (и, тем более, исполнительной) властью и поэтому
неприемлема.
11
Для чего нужен консенсус? Мы
привыкли считать, что большинство имеет моральное право принимать
решения. Но почему? Даже в лучшем случае, 51% населения игнорирует
мнение 49%, огромной группы.
12
Представим
разделение общества на две группы в 49%. Тогда третья, маленькая группа
в 2% будет иметь огромное, совершенно диспропорциональное влияние на
политику. Что и происходит в европейских парламентах, где
незначительные по размеру, придерживающиеся крайних взглядов фракции
имеют необычный вес в принятии решений.
13
В
реальности же, побеждает не большинство, а самая большая организованная
– обычно радикальная – группа. Представим себе 4 партии, набирающие по
19%. Тогда победит пятая, набрав всего 24%. То есть, в демократии
активное меньшинство обычно диктует свою волю большинству.
14
Неверно
полагать, что проигравшим в демократии было все равно, и поэтому они не
объединились; они могли просто иметь разные цели, не допускающие
объединения; мир не двуполярный (двухидейный), в нем много направлений
и групп, имеющих различные интересы и цели.
15
Демократия
– не идеал. Ее отвергал Плутарх. В Древних Греции и Риме демократия
выродилась во власть демагогов и политиков, открыто покупающих голоса
избирателей. Итогом отсутствия порядка в обоих случаях стала монархия.
16
Платон
называл демократию лучшей системой, если невозможно сформировать
аристократическое правление. Конечно, тогда власть аристократии
означала имущественный ценз – кстати, очень небольшой – но разве это
плохо? Среди выдающихся общественных деятелей даже либеральной
современности трудно вспомнить кого-то, кто бы пришел в политику
настолько бедным, что не смог бы пройти разумный имущественный ценз.
Статистически, можно предположить, что человек без работы и жилья едва
ли будет хорошим представителем для своих избирателей. Однако основным
признаком аристократии в то время было уровень образования, культура.
17
В
силу краткосрочности полномочий, демократический представитель имеет
интересы, противоположные интересам населения. Потомственная
аристократия заинтересована в развитии общества.
18
Важно
понять – что демократия – это не политический строй, как капитализм или
социализм, т.е., не система базовых норм права, регулирующих свободы и
отношения собственности. Демократия – всего лишь способ принятия
решений. Любых решений. Нацистский режим в Германии и социалистический
– в СССР поддерживался демократическим путем, за него голосовало
большинство.
19
Демократическим голосованием
можно принять решение, обязывающее женщин носить чадру, или отбирающее
собственность у людей с доходом выше среднего (привлекательно, да?)
20
Важно
закрепить за индивидуумом свободу, в которую не может вмешиваться ни
царь, ни большинство; свободу не только моральную и политическую, но и
экономическую, потому что без нее невозможно обеспечить политическую
свободу.
21
Причем, экономическая свобода – это
равенство возможностей, а не результатов. Перераспределение средств
между индивидуумами необоснованно, т.к. кто-то должен произвольно
решать, у кого взять, и кому отдать: ведь заведомо невозможно
обеспечить всех желающих, или даже всех, кто, с точки зрения морали,
этого заслуживает.
22
Итак, принятие решений большинством неприемлемо. Нужен существенно полный консенсус.
23
Консенсус
достижим только самым основным вопросам, пожалуй, только по десяти
заповедям; восьми, с учетом атеистов. Любая страна состоит из множества
групп. У них разная мода, привычки, пределы допустимого, даже мораль.
Они никогда не придут ко всеобщему соглашению по более широкому кругу
вопросов.
24
Все остальное регулирование не
нужно; требуются серьезнейшие основания для принятия нормативного акта
– любая норма ущемляет чью-то свободу и тем самым нарушает консенсус.
25
Существует
более 100 тысяч нормативных актов; уже никто не может знать свои права
и обязанности. Искусственные нормы законодательства служат интересам
бюрократии. Без них жили тысячелетиями, они не нужны. Нужна
максимальная свобода.
26
И, будучи свободными, мы вправе решать, как добровольно организовываться.